– Две.

– Оставь, – сказала я, хлопнув ладонью по столу. – Хватит ему раздумывать. Рори, посмотри на меня.

Я ткнула ему ладонь под нос. Он моргнул.

– Почему ты выключил печь?

Рори ответил:

– Я не выключал. Я никогда не был у Ашлин дома. Я никогда ее и пальцем не тронул. И я хочу домой.

Он встал на негнущихся ногах и попытался стянуть свое пальто со спинки стула. Руки дрожали, но он продолжал тянуть.

– Куда это ты? – удивился Бреслин. – Мы еще не закончили. Сядь на место.

– Я закончил. Или вы арестуете меня?

Я увидела, что Бреслин уже открывает рот, и сказала:

– Нет. – И, не обращая внимания на то, что голова Бреслина резко повернулась ко мне, продолжила: – Пока нет. Но если ты хочешь, чтобы мы тебе поверили, то твой уход только во вред тебе. Ты должен остаться и продолжать работать с нами.

– Нет. Если я не арестован, я ухожу.

Рори удалось наконец сорвать со стула пальто, но он тут же его уронил.

– Вот что мы сделаем, – я захлопнула блокнот, – иди домой. Поспи. Мы поговорим с соседями Ашлин и проверим, видел ли кто-нибудь тебя из окна в проулке между 19:15 и 19:40. Если да, ты снят с крючка. У тебя не останется времени на все остальное.

Понятно, что мы уже опрашивали свидетелей, и я уверена, что они обязательно упомянули бы странного типа, который шатался там.

– Возвращайся сюда завтра, чтобы подписать свои показания, и мы их дополним. Хорошо?

Рори накинул пальто на плечи, даже не пытаясь попасть в рукава.

– Да. Хорошо.

– Мы заедем за тобой, – сказал Бреслин, вложив в эти слова долю угрозы. Он встал со стула и потянулся. – Ты же не планируешь быть где-то еще, кроме своей квартиры или магазина?

– Нет. Я никуда не собираюсь.

– Прекрасный план, – одобрил Бреслин. Он распахнул дверь и раскинул руки с дурашливым поклоном: – После вас.

Стив стоял в дверях комнаты наблюдения, пиджак перекинут через руку, рукава рубашки закатаны. Его глаза встретились с моими на несколько долгих секунд. Потом мы прошли мимо него по коридору, Рори набирал скорость в погоне за глотком свежего холодного воздуха, струившегося из лестничного пролета, а Бреслин что-то радостно напевал себе под нос.

Мы с Бреслином следили из дверного проема, как Рори удаляется по булыжной мостовой. Он выглядел маленьким и неопрятным, порывы ветра срывали с него пальто и ерошили волосы, сбивали с курса. Почти стемнело. Всего пару месяцев в охранной компании – и я накоплю достаточно на праздники где-нибудь в теплых и ослепительно ярких краях, очень далеко отсюда.

– Просвети меня, – сказал Бреслин ласково. – Почему мы отпустили этого парня?

– Мы почти добились своего. Он был прямо на грани, но ты дал ему время собраться с мыслями. Если мы смогли сделать это один раз, сможем сделать снова. Но если мы арестуем его, то у него тут же появится адвокат, и тогда прощай шанс на признание.

– Нам не нужно признание, Конвей. У нас достаточно косвенных улик, чтобы похоронить его заживо.

Наверное, так и есть. Но мне все равно, это мое последнее дело об убийстве, и мы не будем его строить на косвенных уликах и обоснованных выводах. Я загоню ему осиновый кол в самое сердце и сотру в порошок.

– Я хочу получить признание, – сказала я. – Мы можем позволить себе оставить Рори в покое до завтра.

– Если он только не прыгнет в Лиффи.

– Он не прыгнет. Он все еще надеется, что я ему поверю. Он очень этого хочет.

Бреслин внимательно посмотрел на меня:

– И он прав?

– Нет.

Выброс адреналина прошел, я чувствовала, как уже подбирается последопросная апатия – опустошительная, похожая на чувство утраты. Мне позарез требовались сахар, кофеин и огромный гамбургер.

– Это наш клиент. Точно.

– Да. Это он. И я надеюсь, что ты понимаешь: выключенная плита не делает это убийство непредумышленным. Нет ни единого шанса, что этот маменькин сынок был способен мыслить настолько здраво после того, как кого-то убил, чтобы побеспокоиться о том, чтобы дом не сгорел. Его мозги превратились в желе. По-видимому, он выключил плиту, потому что еда начала подгорать и этот запах его раздражал. Отчет Купера прост и ясен: убийство могло быть непредумышленным, если бы у Рори хватило сил на один хороший удар, иначе он специально размозжил ей голову об камин, когда она уже лежала. А чем больше я смотрю на это желе там, где должны быть мускулы…

– Это не мои проблемы, – сказала я. – Адвокаты и присяжные будут с этим разбираться. Я хочу только железных доказательств.

– Ясно, – сказал Бреслин так сердечно, что на секунду мне показалось, что он сейчас обнимет меня. – Мы все перетрясем в поисках дополнительных улик, мы спустим на Рори всех собак, и он сдуется, как воздушный шарик. А если нет, у нас есть куча косвенных, чтобы сделать из этого дела железобетон. Правильно?

– Правильно, – ответила я.

Рори повернул за угол к воротам и скрылся из поля зрения. В пятнах желтого света мокрая от дождя булыжная мостовая выглядела скользко и опасно.

Колесики закрутились в голове у Бреслина, да так сильно, что я почти слышала шорох. Я продолжала смотреть туда, куда ушел Рори, пока не поняла, что Бреслин исчез, не услышала звука закрывающейся двери.

Люси я позвонила из женского туалета. На этот раз она ответила, но говорила очень тихо, и было ясно, что я ее от чего-то отрываю. Кто-то на заднем плане отдавал команды, а потом внезапно загремело кантри, прерванное раздраженным возгласом. В театре этим вечером должна была состояться премьера нового спектакля, у них явно возникли технические проблемы, и Люси торопилась (на заднем плане: «Люси! Что скажешь об освещении?»). Она поклялась, что завтра весь день будет дома, но не поймешь, это действительно так или она скажет что угодно, лишь бы избавиться от меня. Завтра утром я буду барабанить в ее дверь еще до того, как она вместе со своим похмельем успеет выбраться из постели. Я надеялась, что она признается в том, что выдумала тайного кавалера Ашлин, дабы подстегнуть расследование. Еще я надеялась, что как только переступлю порог ее дома, мне позвонит Софи и сообщит, что секретная папка в компьютере Ашлин взломана и что там папочкины фото, оцифрованные, чтобы удобнее было над ними рыдать.

Я молилась, чтобы самые интересные следы вели в никуда. Это казалось противоестественным, как будто в голове у меня завелся какой-то паразит, выедающий мозг. Но Люси и эта папка упрямо торчали, не давая мне вписать все в аккуратную картинку, которую я бы оставила рядом с кабинетом О’Келли вместе со своим значком, перед тем как двинуть на выход.

Стив сидел за нашим столом и просматривал электронную почту. Я села рядом и принялась листать бумаги, гора которых материализовалась на столе за время допроса Рори. Практиканты старались не смотреть в мою сторону, наверняка гадая, когда же эта сумасшедшая стерва снова сорвется с цепи.